Расследование: Пасхальное противоречие

Одной из тем, сыгравших особую роль в аннулировании апостольского учения, является пасхальное противоречие, окончательно установившееся на Никейском Соборе.

Вплоть до сегодняшнего времени почти вся церковь следует очевидно ошибочному постановлению, принятому на этом соборе. На Никейском Соборе рассматривались две основные проблемы. Первая касается еретических писаний Ария и его последователей. "Но был и другой предмет, ставший причиной существенного беспокойства в церкви, а именно, разногласий, возникших внутри восточного крыла (теми, кто не являлся частью западной Римской империи) по поводу дня соблюдения Пасхи; некоторые праздновали этот праздник по иудейскому обычаю, а иные, во всем остальном мире, - по христианскому...

Таким образом, император, находя, что покой церкви существенно нарушается каждым из -этих двух зол (пасхальным противоречием и арианской ересью), созвал (по совету некоторых прелатов, по Руфину), общий собор, приглашая, в письмах, всех епископов собраться в Никее, в Бифинии, и обеспечив их средствами передвижения. Вследствие чего великое их число, не менее трехсот восьмидесяти, прибыло из различных городов и местностей, при большом стечении младшего духовенства. Константином было организовано ежедневное и обильное обеспечение для поддержки и размещения этого многочисленного собрания". Когда все были собраны, Константин приветствовал их предостережением против разногласий: "Дорогие друзья, моим самым заветным желанием было однажды насладиться зрелищем этого собрания. Будучи обременен сим желанием, я воздаю хвалу Богу, правителю над всеми, который, в дополнение ко всем иным бесконечным милостям, даровал мне это величайшее из благословений видеть вас, собравшихся вместе в единстве ваших сердец. Да никакой злобный враг не потревожит в будущем нашего общественного счастья. После окончательного подавления, при помощи Бога, хранящего нас, тирании тех, кто вел брань против Всевышнего, да не возможет никакой злостный демон вновь подвергнуть божественный закон какому-либо нареканию и злоречию. Внутреннее подстрекательство к мятежу, по моему разумению, является намного более опасным и устрашающим, нежели любая война, в которую я мог бы оказаться вовлечен; ни внешние заботы, сколь печальными они бы ни были, не причиняют уму моему столь чувствительного огорчения, как данное удручающее обстоятельство... и надеясь, что при моем участии может быть обретено противодействие этому злу, я не замедлил послать за всеми вами".

Константин объединил империю. А теперь он вознамерился освободить и церковь от "подстрекательства к мятежу". На повестке дня было единство. Как же возникло пасхальное противоречие? Иисус праздновал Пасху четырнадцатого Ниссана, так как это библейская дата. Он соблюдал все праздники (священные дни) левитов в дни, установленные и предназначенные для этого Богом. Так же поступали апостолы и церковь первого столетия. "Первоначально христианская Пасха праздновалась в то же время, что и иудейская, и это одновременное соблюдение сохраняло иудейский ритуал в христианском празднике и укрепляло связи между Христианством и Иудаизмом. Дату нужно было изменить. В некоторых местах церковь пыталась привязать праздник к одной дате, 14 Ниссана; в других местах - и это стало преобладающим обычаем - она сделала Святой Неделей неделю, на которую приходилось 14 Ниссана (день начала иудейского поста), и передвинула праздник, уже изменивший свой характер, на воскресенье, следующее за Святой Неделей. Во всех случаях существовала зависимость от иудейского календаря, "унизительное подчинение" синагоге, раздражавшее церковь. "Кроме изменения дат, церковь также придала иудейским праздникам, воспринятым ею, значение, отличное от того, которое они имели для иудеев. Итак, воскресенье знаменует собой воскресение Господа, победу над иудеями". Во втором столетии, некоторые из церквей на западе, среди язычников, начали праздновать Пасху так, чтобы их ознаменование Господня воскресения всегда приходилось на воскресенье, независимо от библейского календаря.

К концу второго века эти западные церкви, под предводительством епископов Рима, Кесарии и Иерусалима (где более не было иудейских епископов), стали агитировать все церкви соблюдать Пасху в установленное воскресенье, а не 14 Ниссана. Они также пользовались римским календарем, а не библейским. Евсевий говорит: "В это время возникли существенные дебаты, ставшие следствием различия во мнениях относительно соблюдения пасхального сезона. Церкви по всей Азии, придерживаясь более ранней традиции, считали, что им следует соблюдать четырнадцатый день месяца как праздник Пасхи Спасителя, в день, когда иудеям было заповедано заколоть пасхального агнца... Но так как это не являлось обычаем в церквях во всем остальном мире... по этому вопросу собирались синоды и собрания епископов... Даже сейчас сохранилась запись с именами тех, кто собирался в то время; среди них председательствовал Феофил, епископ церкви кесарийской, и Нарциссий, еписком Иерусалима. Есть еще одна сохранившаяся запись с именем Виктора (епископа Рима)..". "Однако, епископов Азии, настаивавших на соблюдении обычая, переданного им отцами, возглавлял Поликрат. Он также представил переданную им традицию в письме, адресованном Виктору и церкви в Риме. "Мы, - говорил он, - посему, соблюдаем истинный день; ни прибавляя к сему, и не отнимая. Ибо в Азии уснули великие светила, которые снова восстанут в день явления Господня, в который Он придет с небес во славе и воскресит всех святых; Филипп, один из двенадцати апостолов, спящий в Иераполе, и две его состарившиеся дочери-девы. Другая его дочь, также жившая под влиянием Духа Святого, теперь тоже почиет в Эфесе. Более того, Иоанн, приклонявший главу на груди у нашего Господа, который также был священником и нес священническое блюдо, мученик и учитель. Он погребен в Эфесе; также Поликарп из Смирны, епископ и мученик, погребенный в Смирне. Фрасий, тоже епископ и мученик Евмении, погребенный в Смирне. Зачем мне упоминать…".

"Все сии соблюдали четырнадцатый день Пасхи по евангелию, ни в чем не отклоняясь, но следуя правилу веры. Более того, я, Поликрат, наименьший из вас, по традиции моих родичей, некоторым из которых я последовал. Ибо было у меня семь родичей епископов, и я восьмой; и родичи мои всегда соблюдали день, когда народ (т. е. иудеи) выбрасывали квасное. Посему, я, братья, шестидесяти пяти лет ныне в Господе, имев совещание с братьями по всему миру, и изучив все Святые Писания, не беспокоюсь о том, чем мне угрожают. Ибо более великие, чем я сказали: "Надобно повиноваться Богу более, нежели человекам". "Посему Виктор, епископ церкви в Риме, вознамерился искоренить церкви по всей Азии, вместе с соседними церквями, как еретические, из общего единства. И он сообщает об этом за границу в письмах, и объявляет, что все тамошние братья полностью отлучаются". Были и другие, подобно Иренею, с большою суровостию" увещевавшие Виктора отменить свое постановление. Иреней напоминал Виктору о случившемся пятьюдесятью годами раньше. Анисет, в то время бывший епископом римским, попытался убедить Поликарпа. "Ибо Анисет не смог убедить Поликарпа не соблюдать ее (Пасху), так как он всегда соблюдал ее с Иоанном, учеником Господа, и остальными апостолами, с которыми он сообщался...". В другом разделе Евсевий рассказывает о Поликарпе: "Он всегда учил тому, что узнал у апостолов, что передавалось церковью, и что есть единое истинное учение". Очевидно, Виктор отменил свое постановление, но противоречие не было оазрешено. О нем лишь временно замолчали. Церковь в Риме продолжала добиваться своего верховенства.

Иерусалим уже был разрушен физически, но как духовного конкурента его еще предстояло уничтожить. Проблема эта, в слегка измененном виде, была окончательно решена на Никейском Соборе в 325 г. Там было решено, что все церкви должны праздновать Пасху в воскресенье, установленное церковью, а не в библейскую дату. Это было сообщено всем церквям. Император Константин послал свое собственное увещание ко всем церквям относительно решения Собора. Сказанное императором имело большой вес. В конце концов, именно Константин положил конец гонению на церкви. Он был основателем Священной Римской Империи. Он открыто лично исповедовал христианскую веру. Он созвал Собор. Посему церкви охотно прислушивались к тому, что он хотел им сказать. То, с чем обратился к ним Константин, является ясным выражением настроений и теологии, царивших на Никейском Соборе. В этом проявляется то, что тогда стало почти всеобщим настроением и теологией церкви. Итак, хотя письмо и пространное, но все же стоит взглянуть на полный текст личного увещания императора, адресованного всем церквям. Оно послужило решающей силой в изменении характера церкви и последующей западной и мировой истории. В нем присутствует несколько весьма значительных элементов. "Августейший Константин церквям. "Вкусив величие божественной благости в процветающем состоянии общественных дел, я почел своим долгом приложить усилия к тому, чтобы счастливое множество Католической (вселенской) Церкви сохранило единую веру, объединилось в неподдельной и искренней любви и гармонично соединилось в своей преданности Всемогущему Богу.

Но сие может быть достигнуто с твердостью и уверенностью не иначе как путем проверки, с этой самой целью, всего, что касается нашей святейшей религии, всеми епископами, или, по крайней мере, большей их частью, собранными вместе. Итак, созвав возможно большее их количество, и присутствуя сам, я был одним из вас, (и не могу отрицать, что весьма радуюсь возможности быть вашим сослужителем); все проверялось, покуда на свет не явилось единодушное мнение, угодное Богу, видящему все, дабы не оставалось никаких предлогов для разногласий и противоречий касательно веры. "Когда встал вопрос о святейшем дне Пасхи, при всеобщем согласии было признано целесообразным, чтобы праздник этот отмечался всеми в один и тот же день повсюду. Ибо что может быть более приличным, более почтенным и подобающим, нежели празднование этого праздника, от которого мы получаем надежду на бессмертие, всеми и повсюду в одинаковом порядке и по определенному правилу. И поистине, прежде всего, всем показалось чрезвычайно недостойным то обстоятельство, что в праздновании этого святейшего торжества мы должны придерживаться обычая иудеев, которые, о скверные негодяи! замарав руки свои гнусным преступлением, заслуженно ослеплены в своем уме. "Посему подобает, отвергнувши практику сего народа, увековечить на все грядущие века празднование этого обычая в более законном порядке, который мы хранили с первого дня страстей Господних до сего дня. И да не будем иметь ничего общего с наивраждебнейшим иудейским сбродом. Мы приняли иной способ от нашего Спасителя. Для нашей святейшей религии открыт более законный и подобающий путь. Следуя по сему пути в единодушном согласии, давайте же избегать, мои достопочтенные братья, этого наигнуснейшего сообщества.

"Итак, в высшей степени, нелепо, что они надменно превозносятся, возомнив, что без их наставления мы не в состоянии надлежащим образом исполнять этот обычай. Ибо что могут разуметь верно те, кто после трагической смерти Господа, будучи обмануты и помрачены в рассудке, водимы необузданным инстинктом всюду, куда бы не подвигнуло их врожденное безумие. Оттого и в данной частности они не разумеют истины, пребывая в величайшем заблуждении, вместо того, чтобы своевременно поправить свое исчисление, они отмечают Пасху дважды в один и тот же (римский) год. К чему же нам следовать за теми, кто порабощен вопиющему заблуждению? ибо мы никак не потерпим соблюдение Пасхи дважды в год. "Но если сказанное мною покажется недостаточным, то предоставляю вашей тонкой проницательности, путем усердия и молитвы, ни коим образом не, допустить, чтобы чистота ваших умов осквернилась сообразованием, в чем бы то ни было с обычаями подлейшего отродья. Кроме того, следует учесть, что всякие распри в деле подобной важности и в столь серьезном религиозном учреждении, были бы в высшей мере преступными. Ибо Господь завещал нам один праздничный день нашего освобождения, а именно день его святых страстей; и ему было благоугодно, чтобы церковь его была единой; члены которой, хотя и рассеяны по многим и различным местам, все питаются от единого духа, который есть воля Божия. "Да не останется сокрытым от прозорливости вашей святости, сколь болезненным и непристойным было бы то, что некоторые претерпевали бы тяготы воздержания, а другие увеселяли себя пиршествами в один и тот же день; а после Пасхи одни бы ублажали себя праздничными увеселениями, в то время как иные посвящали бы себя соблюдению предписанных постов. Посему, мне думается, каждому следует уразуметь, что воля божественного провидения состоит в том, чтобы в сем отношении осуществить преобразование и следовать единому правилу. "Ибо самой необходимостью продиктовано устранение этого недостатка, дабы нам не иметь ничего общего с деяниями сих изменников и убийц нашего Господа; так как порядок, соблюдаемый всеми церквями на Западе, а также в южных и северных частях мира, и некоторыми из них на Востоке, представляется наиболее подходящим, то рассудилось в высшей степени справедливым и отвечающим общим интересам, и я дал себе слово заручиться вашей поддержкой в сем предприятии, а именно, что обычай, которому единодушно следуют в Риме, и по всей Италии, в Африке и Египте, в Испании и Галлии, Британии, Ливии, по всей Греции, в епархии Азии, в Понте и Силиции, был бы охотно одобрен вашим благоразумием, принимай во внимание вне только то, что в вышеназванных областях расположено великое множество церквей, но также и то, что в высшей мере религиозным и справедливым было бы всем прислушаться к тому, что представляется голосом разума, и не сообщаться с вероломными иудеями.

"Дабы подвести краткий итог всему сказанному, следует отметить, что по всеобщему рассуждению, представилось благоугодным, чтобы святейший праздник Пасхи отмечался в один и тот же день. Ибо не пристало в столь священном обряде допускать какую бы то ни было разнородность; посему лучше следовать тому решению, в котором удалось избежать соучастия в грехе и заблуждении других. "В сложившейся ситуации охотно примите небесное и поистине божественное повеление. Ибо постановления святого собора епископов следует относить к божественной воле. Посему, объявив своим возлюбленным братиям написанное, вашим долгом остается принять и утвердить приведенные аргументы, и самое соблюдение святейшего дня; дабы когда я окажусь в вашем драгоценном присутствии, столь для меня желанном, я имел бы возможность в один день вместе с вами праздновать сей священный праздник и всячески о том радоваться, видя, что коварство дьявола преодолено божественной силой при моем посредничестве, и что ваша вера, ваш мир и ваше единство повсюду процветают. Да хранит вас Бог, мои возлюбленные братия". В данном письме Константин официально утверждает антииудейскую платформу для церковных доктрин и практики, и объявляет презрение к иудеям и отмежевание от них единственно верным христианским отношением. "...всем показалось чрезвычайно недостойным то обстоятельство, что в праздновании этого святейшего торжества мы должны придерживаться обычая иудеев, которые, о скверные негодяи! замарав руки свои гнусным преступлением, заслуженно ослеплены в своем уме. Посему подобает, отвергнувши практику сего народа, увековечить на все грядущие века празднование этого обычая в более законном порядке... И да не будем иметь ничего общего с наивраждебнейшим иудейским сбродом. "Следуя по сему пути в единодушном согласии, давайте же избегать... этого наигнуснейшего сообщества. "К чему же нам следовать за теми, кто порабощен вопиющему заблуждению?...

"Но если сказанное мною покажется недостаточным, то предоставляю вашей тонкой проницательности, путем усердия и молитвы, ни коим образом не допустить, чтобы чистота ваших умов осквернилась сообразованием, в чем бы то ни было, с обычаями подлейшего отродья. "Ибо самой необходимостью продиктовано устранение этого недостатка, дабы нам не иметь ничего общего с деяниями сих изменников и убийц нашего Господа... "...в высшей мере религиозным и справедливым было бы всем прислушаться к тому, что представляется голосом разума, и не сообщаться с вероломными иудеями..". Эту антииудейскую платформу Константин приписывает Иисусу - "Мы приняли иной способ от нашего Спасителя. Для нашей святейшей -религии открыт более законный и подобающий путь" - и повелевает, со всей властью императора, чтобы церковь всецело восприняла и придерживалась такого настроения, доктрины и практики, ибо решения епископов на соборе являются волей Божией. Он угрожает, что всякое отступление от подобных взглядов должно считаться в высшей степени преступным. "...все проверялось, покуда на свет не явилось единодушное мнение, угодное Богу, видящему все; дабы не оставалось никаких предлогов для разногласий и противоречий касательно веры... "...Кроме того, следует учесть, что всякие распри в деле подобной важности и в столь серьезном религиозном учреждении, были бы в высшей мере преступными. "...так как порядок, соблюдаемый всеми церквями на Западе, представляется наиболее подходящим... примите небесное и поистине божественное повеление. Ибо постановления святого собора епископов следует относить к божественной воле. "Посему, объявив своим возлюбленным братиям написанное, вашим долгом остается принять и утвердить приведенные аргументы, и самое соблюдение святейшего дня; дабы когда я окажусь в вашем драгоценном присутствии, столь для меня желанном, я имел бы возможность в однин день вместе с вами праздновать сей священный праздник и всячески о том радоваться, видя, что коварство дьявола преодолено божественной силой при моем посредничестве...". Все это было написано с тем, чтобы ни один христианин не праздновал Пасху 14 Ниссана, (По видимости, Евсевий представил новый календарь для установления даты празднования.) Это довольно важное письмо. Но вопрос "Когда это Бог дал Константину такую власть над церковью?" открывает на многое глаза. Вопрос этот не был задан ни в то время, ни шестнадцать с половиной веков спустя. Отношения церкви и государства, установившиеся при Константине, рассматривались как величайшее благословение Божие. Был положен конец тому, что уже казалось бесконечным гонением. Но с окончанием гонения и началом нового альянса произошли великие компромиссы, исказившие характер церкви и по сей день.

По окончании Никейского Собора Константин дал званый пир, отчетливо продемонстрировавший то, что случилось с церковью Презренного и Отвергнутого людьми. Во время банкета Евсевий пылко восхвалял императора перед собравшимися руководителями церкви. Сам Евсевий так описал происходившее: "Ни один епископ не отсутствовал на императорском пиру, проходившем столь чудно, что трудно описать. Охранники и солдаты, расположившиеся кругом, стояли у входа во дворец с обнаженными мечами. Мужи Божий проходили мимо них бесстрашно и следовали в личные покои императора. Некоторые из них затем допускались к императорскому столу, а иные занимали места, предназначенные для них по обе стороны от императора. Это было живым образом царства Христова, и было похоже более на сон, нежели явь. Здесь Евсевий несколько сбивает с толку. Действительно, некоторые из руководителей церкви были близки к Константину, вхожи в его личные апартаменты, и допущены к столу - в то время подобные привилегии были показателем религиозного успеха - но слишком сомнительно то, что все мужи Божий проходили через кольцо охранников и солдат безо всякого страхам Император задумал проучить кое-кого при помощи обнаженных мечей. Относительно Пасхального противоречия Никейский Собор принял антибиблейский курс, с которым необходимо было сообразоваться. Мечи были напоминанием о необходимости считаться с официальным постановлением. "Св. Афанасий отмечает различие в тоне между тем, что было сказано по этому вопросу (Пасха) и тем, что касалось веры (арианское противоречие). Касательно второго говорится, "мы убеждены, что сия есть католическая вера", с тем, чтобы показать, что это не новшество, но апостольская традиция. В этой связи не указывается дата принятия решения, ни год, ни месяц. Но касательно Пасхи говорится, "мы постановили следующее", дабы указать на необходимость общего повиновения... Но несмотря на решение собора, были некоторые квадродециманцы (от латинского "четырнадцатое"), как их именовали, которые упрямо придерживались празднования Пасхи четырнадцатого числа месяца, и среди прочих аудианцы, раскольники Месопотамии.

Они предъявляли претензии к собору, с упреком отмечая, что на этот раз, благодаря уступкам Константину, древняя традиция была впервые нарушена". Константин одержал мечом политическую победу во имя Господа. Для победы над церковью он был намерен использовать то, что принесло ему победу в империи. "Он (Константин) опубликовал еще одно письмо, а точнее указ, адресованный епископам и народу, осуждающий Ария и его писания, дабы если будет найдена какая из книг им написанных, да будет предана огню, чтобы на будущие века о его тлетворном учении не осталось никакой памяти. Он объявляет, что всякий, уличенный в сокрытии книг, составленных Арием, немедленно по задержании будет предан смерти... Одновременно сам Арий и два прелата, поддерживавших его наиболее рьяно, были изгнаны императором". С тех пор церковная доктрина стала внедряться при помощи меча. Несогласных изгоняли, либо предавали смерти. Книги еретиков - учивших тому, что противоречило принятому учению - сжигались и стирались с лица земли. В конце концов, как писал Константин, "не оставалось никаких предлогов для разногласий и противоречий касательно веры". Церковь перестала быть церковью Иисуса и стала церковью Константина. Она больше не была невестой Мессии. Она стала невестой Кесаря. Внутренний свет обратился во тьму. Церковь, перестав быть средством спасения, превратилась в средство разрушения. Она отравила воды вечной жизни, сделав их неиссякаемым источником смерти. В течение столетий церковь Константина несла смерть миллионам и миллионам людей в мире. Многие из них были евреями. Иисус предупредил своих последователей: "цари господствуют над народами, и владеющие ими благодетелями называются, а вы не так: но кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий - как служащий". (Лк. 22:25-26) Константин выдавал себя за благодетеля церкви, и прекратив гонения, ожидал от церкви подчинения своей воле. Пророческий голос церкви относительно государства был заглушен, и ей была навязана иерархическая структура.

То, что Константин должен был править землей для Бога, рассматривалось как высшая духовная истина. То, что Иисус, Царь царей, должен был править всей землей из Иерусалима, высмеивалось как нечто плотское и бездуховное. При Константине Евсевий написал историю церкви, в которой целенаправленно игнорировалось всякое положительное упоминание относительно восстановления Израиля и земного царствования Иисуса. Единственное, что оставалось иудеям в плане и предназначении Божием - служить земным, временным образом вечного убожества и осуждения, ожидавших всех, кто был за пределами церкви. Теперь церковь была официально Contra Judeos и Adversus Judeos -находилась в оппозиции и противостоянии иудеям. Таким образом было заложено антииудейское основание, на котором в дальнейшем возводились доктрины и практика. Историческое и теологическое выкорчевывание иудеев приготовило путь для "законных" попыток их искоренения. "Святой Собор", на который ссылался Константин, породил некую новую "божественную волю". Сама церковь променяла силу Божию на мощь Римской Империи. Церковь стала своим собственным царством. Церкови, столь долго преследуемой "коварством дьявола", вскоре предстояло самой стать преследователем. По-видимому, в ту пору в Римской Империи некому было противостать такому решению. Дни пророков и апостолов уже миновали. Не было уже и таких мужей, как Поликарп и Поликрат, готовых сказать религиозным властям церкви то, что однажды Петр и Иоанн сказали религиозным властям Синедриона: "Мы должны повиноваться Богу более, нежели человекам". Церковь произвела значительные официальные изменения в доктрине, и в самом способе установления доктрины. Как Константин писал "Католической церкви в Александрии", "...ибо одобренное тремястами епископами должно рассматриваться не иначе как благоволение Божие, в особенности оттого, что Святый Дух, обитающий в умах столь многочисленных и достойных мужей, отчетливо указал божественную волю". Истина Божия устанавливалась церковным собором, а не Словом Божиим. Вследствие этого, учение, представлявшееся Иустину Мученику богохульной ересью, стало новой непререкаемой ортодоксией. Примечательно то, что изменение это касалось такого ясного, и, казалось бы, незначительного вопроса, как дата празднования Пасхи. Библия установила дату Пасхи 14 Ниссана. Именно тогда праздновал Пасху Иисус. Также поступали и апостолы. Апостол Павел, служение которого было обращено к язычникам, соблюдал библейские даты. В книге Деяний записано, между прочим, что Пасха (Деян.20:7), Шавуот/Пятидесятница (20:16) и Йом Киппур/День Искупления (27:9) являлись для Павла четко установленными значительными датами. Церковь, созидаемая апостолами, знала, когда празднуется Пасха; со времен Никейского Собора, церковь, в которой председательствовал Константин, больше не желала соблюдать библейскую дату, так как это было слишком по-иудейски. Сама Библия была слишком иудейской. Но человеческие учения, с другой стороны, могли быть такими, какими это было угодно людям. В качестве последнего замечания по поводу Никейского Собора, Канон VII говорит о епископе из Аэлии. "Аэлия" - это название, данное императором Адрианом Иерусалиму после окончания восстания Бар Кохбы. "Канон VII: Поскольку обычай и древняя традиция требуют относится к епископу Аэлии с особым почтением, да будет он считаться вторым после митрополита (епископа Кесарии), без ущерба для авторитета последнего".

У Иерусалима отняли его имя и поставили его в подчинение церкви, последовавшей за Оригеном. Константин и Евсевий совершили и утвердили серьезные ошибки. Изменения, введенные ими ввергнули церковь и мир во тьму, продолжавшуюся буквально тысячу лет. Они заложили иное основание, отличное от заложенного Иисусом и его апостолами. В истории Церкви началась новая эра. В действительности, было положено начало новой церкви. Евсевий в "Последних днях Константина" рассказывает такую историю. "Все сии сооружения император освятил, желая увековечить память апостолов нашего Спасителя перед всем народом. Однако у него была и иная цель для строительства этого здания (т. е. Церковь Апостолов в Константинополе): цель по началу неизвестная, но затем ставшая для всех очевидной. На самом деле, он избрал это место, думая о собственной кончине, ожидая с чрезвычайною пылкостию веры, что его тело станет причастником апостольского звания вместе с самими апостолами, и чтобы, таким образом, ему и по смерти, вместе с ними, быть предметом обрядов, которые будут совершаться в их честь на сем месте, и с этой целью он приглашал некоторых для поклонения перед алтарем, воздвигнутым им посредине. Соответственно, он повелел поставить в сей церкви двенадцать гробниц, которые должны были служить священными столпами в память и честь апостолов, а по центру была поставлена его собственная гробница, по обе стороны которой располагалось по шесть апостольских гробниц. Итак, как я сказал, с мудрою прозорливостью он уготовал почтенную усыпальницу для своего тела после смерти, и в тайне давно приняв сие решение, ныне он посвятил эту церковь апостолам, в надежде, что сия дань их памяти не окажется тщетной и для его собственной души. И Бог не разочаровал его в том, чего он так страстно желал и на что уповал". "Замыслив Церковь Апостолов, Константин мечтал о том, чтобы почить навеки посреди Двенадцати, не просто как один из них, но как символ, если не замена, их Вождя. Во время строительства этой церкви, его посланники занимались сбором так называемых мощей (останков) апостолов и их сотоварищей, с тем, чтобы затем водрузить их в церкви вместе с его телом в ожидании всеобщего воскресения". "Проект был начат, но не доведен до конца. Официально проводились поиски тел апостолов, которые, по всей вероятности, послужили поводом для поспешной инвентаризации мощей апостолов или их останков". Константин стремился сделать кости и здания предметом поклонения. Поклонение, сосредоточенное на здании, естественно пренебрегало "важнейшим в законе: справедливостью, милосердием и верой". Все это - неотъемлемая часть поклонения, угодного Богу.

При новом порядке поклонение обрело форму и вид, лишенные жизни, света и служения. Иисус сказал: "поклоняющиеся Богу должны поклоняться Ему в духе и истине". Дело не в здании, а в людях; не в граде, а в Духе. Константин строил сооружения, называемые церквями, и их начали наполнять люди, сами не являвшиеся Церковью. Они "ходили в церковь", сами не стремясь "быть Церковью". Риму суждено было стать новым "святым градом", географически определяя и ограничивает поклонение. Во многих отношениях Константин заложил новый фундамент церкви. До сего дня церковь носит его облик. Именно таким было его намерение. Павел предупреждал языческих верующих в Риме: "Не превозноситесь над природными ветвями. Не превозноситесь над еврейским народом". Три положения были в особенности характерны для церкви Константина, возведенной на антииудейском основании: Высокомерие по отношению к иудеям; Игнорирование Божиего плана для Израиля и преображения мира; Руководители, которые господствовали, но не служили.